Молодым людям, решившим связать себя узами брака, хочется, чтобы их бракосочетание стало ярким, запоминающимся событием. Готовясь к праздничному торжеству, многие начинают вспоминать старинные обряды, выспрашивать бабушек и дедушек, как женились в их времена. А между тем любая, даже самая современная, свадьба включает в себя черты свадьбы старинной...

В прежние времена свадьбы играли осенью и зимой, когда заканчивались сельскохозяйственные работы и у крестьян находилось время вволю повеселиться. Период свадеб открывал Покров Пресвятой Богородицы (1 октября по старому стилю - 14 октября по новому), а замыкала масленичная неделя, после которой начи­нался Великий пост. Праздник Покрова считался покровителем свадеб. Каждая девушка, мечтавшая выйти замуж, ходила в этот день в церковь, ставила свечку перед иконой Покрова Богородицы и молилась об удачном замужестве, а перед сном приговаривала: «Покров праздничек, покрой землю снежком, а мою голову венцом».

В Рождественский пост, так же как и во время других постов, играть свадьбы не разрешалось. Самым благоприятным для заключения браков считался период от Рождества до масленицы. К концу зимы появлялось множество пар молодоженов, которые становились основными участниками масленичных гуляний. Если же кто-то не успел пожениться до масленицы, то оставался холостым до конца Великого поста.

Следующим благоприятным для заключения брака днем считалось первое воскресенье после Пасхи, которое в народе называлось Красной горкой. К этому времени уже вовсю светило ласковое весеннее солнышко и пробивалась первая травка, что делало свадебное пиршество особенно приятным.

Однако весна приносила с собой и новые заботы о хозяйстве, так что тем, кто пропустил Красную горку, приходилось ждать осени, когда соберут урожай и начнется новая пора свадебных гуляний.

Сама по себе свадьба представляла собой сложный ритуал, состоящий из нескольких этапов. Все начиналось со сватовства, когда семья жениха посылала в дом невесты сваху. На эту роль приглашали крестную жениха или просто хорошую знакомую, которая знала и жениха, и невесту. Существовали даже профессиональные свахи, ведь от умения хорошо говорить зачастую зависела судьба молодых людей. Явившись в дом, сваха заявляла: «Я пришла с добрым словом, со сватаньем». Родители невесты приглашали ее за стол, и начинался иносказательный разговор. «У вас товар, у нас купец», «У нас баран, у вас ярочка, вот была бы парочка», говорила сваха. Если родители девушки считали, что ее еще рано выдавать замуж, они отвечали: «У нас товар не продажный, не поспел еще», а если им не нравился жених: «Не по купцу товар. Не по товару купец». Если же родители соглашались выдать дочь замуж, то сваху приглашали на следующий день уже с женихом и его родителями.

Гости приезжали в дом сватов с угощением. Их сажали за стол и выводили невесту «казаться». Иногда случалось так, что будущие жених и невеста даже не знали друг друга в лицо. Принаряженная девушка кланялась гостям и шла ставить самовар. В первое посещение сватов она должна была показать себя хорошей хозяйкой. «Моя девка умнешенька, прядет тонешенько, белит белешенько», хвалила дочку мать. Но если жениху невеста не нравилась, он выходил из избы и не возвращался, а сваха должна была выпутаться из щекотливого положения и объяснить родителям, что девушка не годится ему в невесты. Если же девушка приходилась по нраву, то жених принимался за чай и поданное угощение. Это служило признаком согласия взять ее в жены.

После чая спрашивали согласия на брак у невесты, но зачастую это служило пустой формальностью, ведь такой вопрос решался родителями. Для родителей жениха было важно, хорошую ли работницу они берут в дом, большое ли у нее приданое, а для родителей невесты богат ли жених. Именно поэтому свадьбе предшествовали такие важные мероприятия, как смотрины в доме у жениха и у невесты.

Чтобы убедиться в благополучии сватов, нужно было на все посмотреть своими глазами. Сначала невеста со своей семьей ездила смотреть хозяйство жениха. Родители жениха нередко брали у соседей взаймы скот и зерно, чтобы произвести впечатление богатых людей и заполучить невесту. Смотрины в доме у невесты устраивались, чтобы не только определить, насколько богаты ее родители, но и узнать о достоинствах самой девушки. Невеста вывешивала вышитые ею полотенца, скатерти и дарила их гостям.

Вслед за смотринами шел следующий этап свадьбы рукобитье. На нем родители молодых обговаривали, что войдет в приданое невесты (обычно это были подушки, одеяла, перины, платья, шали для невесты), где будут жить молодые, на какое число назначить свадьбу, как распределить расходы, связанные с предстоящим празднеством. Когда все вопросы были решены, отцы жениха и невесты надевали на себя шубы и «ударяли по рукам», причем не голой рукой, а через полу шубы с приговором: «Жить да богатеть, друг друга любить!». Свадьба для них означала не только соединение двух сердец, но и объединение двух хозяйств.

В тот же или на следующий день устраивали пропивки застолье в доме невесты, где «пропивали» девушку. С этого времени вопрос о свадьбе считался делом решенным, а молодых начинали называть женихом и невестой.

За несколько дней до свадьбы или накануне ее в доме у невесты устраивался девичник, на котором девушка прощалась со своей молодой жизнью.

Девичник начинался с того, что в доме собирались подруги невесты. Они помогали девушке подготавливать приданое, вышивать полотенца, которые она собиралась подарить гостям. Во время работы велись разговоры о грядущей свадьбе, звучали песни о том, как не хочется девушке выходить замуж, как нелегко ей прощаться со своими родителями и переезжать в дом к мужу. Даже если невеста выходила замуж по любви, исполнения таких песен требовал обычай.

Под грустные песни и причитания с девушки снимали «девью красоту» — головной убор, который носили только незамужние. «Девья красота» представляла собой широкую ленту, украшенную бисером. Волосы невесты распускали, заплетали в две косы и поднимали наверх — именно так причесывались замужние. Оплакивая свое девичество, невеста разрезала «девью красоту» на несколько частей и раздавала подругам, чтобы те поскорее вышли замуж.

Однако девичник не ограничивался грустными песнями и раздумьями о грядущей судьбе. Через некоторое время приезжал жених со своими друзьями, привозил угощения, подарки для невесты, и посиделки превращались в приятный вечер с танцами, играми и песнями.

Наконец наступал день, когда девушке предстояло отправиться со своим суженым к венцу. Венчание происходило в церкви, но основные действия, из которых состояла свадьба, совершались в доме невесты и жениха.

В дом за девушкой приезжал не один жених, а целый свадебный поезд. В него входили друзья жениха, сваха, тысяцкий крестный отец жениха, дружка один из друзей жениха, который вел свадьбу и с помощью многочисленных прибауток руководил ходом событий. Существовали даже «профессиональные» дружки, которых приглашали на все свадьбы.

Свадебный поезд обычно состоял из 10-14 человек, которых называли поезжанами, и 67 лошадей. Во главе шествия были сваха, тысяцкий и дружка. Гривы лошадей свадебного поезда украшали ленточками, дуги колокольчиками. В сани, предназначенные для молодых, стелили вышитые одеяла, покрывала, клали подушки.

Свадебный поезд приближался к дому невесты, и первым из саней выходил дружка. На нем поверх одежды было повязано полотенце, а за поясом заткнут кнут - им он крестил все двери, через которые проходил жених.

Дружка не только руководил ходом обряда, но и считался «охранником» молодых от порчи и сглаза. Именно он следил за тем, чтобы в сани, где будет сидеть невеста, никто не подложил стручок гороха: считалось, что тогда свадебный поезд не двинется с места. Смотрели и за тем, чтобы невеста не оказалась тринадцатой или шестнадцатой в числе других поезжан - это также предвещало несчастье.

Поезжане, выйдя из саней, приближались к воротам дома, где их встречали родители невесты и ее подруги. Подруги перегораживали поезжанам дорогу, не давая пройти им дальше, загадывали загадки и требовали выкуп. «Рожь или пшеница?» спрашивали девушки. «Рожь», отвечал один поезжанин. «Пшеница», говорил другой. «Не рожь и не пшеница, а красная девица», смеялись девушки. Если поезжане не отгадывали загадки, с них требовали выкуп.

Дружка одарял девушек конфетами, орехами, пряниками, а иногда давал и деньги. «Мало, мало! кричали подруги. У нашей девицы по рублю косица, а каждый волосок стоит пятачок!»

На снегу расстилали платок горошком и требовали, чтобы дружка закрыл мелочью все горошины, а по краям платка положил по серебряному рублю.

В доме невесты

Когда выкуп был заплачен, гости заходили в дом. Невеста в это время сидела за перегородкой с одной или двумя подругами и не показывалась гостям. Принаряженная, она ждала своего часа. Ее одежда представляла собой просто платье белого цвета, или белое платье с орнаментом, или кофту с нарядным сарафаном. Большое значение имели обереги, которые должны были оградить молодую от возможной порчи: невесту опоясывали рыболовной сетью, в подол платья втыкали булавки или иголки без ушка, а в чулки клали монеты, чтобы она всю жизнь ходила по золоту. На девушку надевали две рубахи одну на левую сторону, а другую на правую, чтобы жить с мужем душа в душу. Свои меры предосторожности принимал и жених: его опоясывали вязаным кушаком или лыком, а в полу одежды втыкали булавку или иголку. Чтобы свадьба прошла хорошо, следовало огородиться от нечистой силы и от дурного глаза.

Поезжане заходили в дом и требовали выдать им невесту. Нередко бывало, что вместо невесты жениху выводили другую девушку, не отличавшуюся красотой. Жених должен был узнать свою суженую даже под шалью, которая закрывала ее лицо, иначе ему грозило жениться на другой. Когда он отказывался взять в жены выведенную девушку, с него требовали новый выкуп, и только тогда к нему выходила его суженая.

В доме невесты для поезжан был накрыт праздничный стол. Перед отправлением к венцу гостям следовало подкрепиться. Все садились за стол, а жених должен был сначала выкупить для себя место возле невесты. Дружка давал молодым рушник, и они, взявшись за концы рушника, шли вслед за дружкой к столу. Жениху и невесте полагалось почетное место, их сажали в красном углу, под иконами. Стол в доме у невесты назывался княжеским. Гостей угощали пирогами, рыбниками, пивом, но только молодые сидели, ничего не вкусив до венца, им есть не разрешалось.

Пиршество продолжалось недолго - нельзя было опаздывать в церковь. Гости вставали из-за стола, а невеста, чтобы ее подруги побыстрее вышли замуж, тянула на себя скатерть. «Девушки, пейте квас, следующий год приедем по вас», говорил дружка. Молодые, встав из-за стола, подходили к родителям невесты за благословением. «Родимый мой батюшка, прошу не злата, не серебра, а прошу твоего родительского благословения», говорила невеста. Дети вставали перед родителями на колени, а те благословляли их иконой, целовали и дарили денег «на благословение».

Для невесты наступал момент прощания с родным домом. Она покидала его, чтобы впоследствии лишь изредка навещать родителей, сестер и братьев. По обычаю невеста плакала и причитала, даже если она выходила замуж по любви. Она прощалась с родителями, которые не сопровождали ее в церковь, а должны были приехать сразу в дом жениха, где продолжалось торжество, а также с подругами, которым не разрешалось присутствовать на свадьбе после венчания.

В церковь жених и невеста ехали отдельно, в разных санях. Невесту сопровождали сестры или близкие подруги. Как только свадебный поезд трогался, ему перегораживали дорогу это соседи, живущие неподалеку, не хотели отдавать девушку замуж, не получив за нее выкуп. Поезд останавливался, жених угощал соседей вином, и только потом процессия отправлялась дальше. Вслед за поезжанами на санях везли приданое невесты перины, одеяла, подушки, одежду, чтобы все вокруг видели, какое большое у невесты приданое.

Невеста, растроганная прощанием с родными, сидела вся в слезах. Перед отъездом ей наказывали: «Как к венцу поедешь, платок со слезами среди поля выкинешь и скажешь: „Горюшко мое, горюшко, оставайся среди полюшка", чтобы в жизни у тебя горя не было». Когда свадебный поезд выезжал в поле, дружка оглядывал поезжан все ли на месте, читал молитву и поезд трогался дальше. Считалось, что с этого момента начиналась веселая часть свадьбы, и грустные слезы невесты должна была сменить радостная улыбка.

Когда ехали к венцу, примечали, какая стоит погода. Дождь или снег предвещал молодым хорошую, богатую жизнь, ясная погода счастливую, но небогатую, а слякоть беспутную. Большое число примет было связано и с венчанием в церкви. Когда жениха и невесту подводили к аналою, каждый из них старался встать на подножник первым, чтобы быть первым и в семье. Тот, кто хотел главенствовать в доме, старался держать венчальную свечу выше другого. Примечали, долго ли горят у молодых свечи: считалось, что тот, у кого свеча погаснет раньше, проживет меньше своей второй половины. Чтобы жить душа в душу, молодым следовало креститься и задувать свечи одновременно. Если у кого-то из супругов кольцо падало на пол, это считалось плохой приметой. Во время венчания рядом с невестой стояла сваха, а рядом с женихом тысяцкий. «Девью красоту» ленту, выплетенную из косы невесты, сваха вешала на икону.

Когда супруги выходили из церкви, поезжане обсыпали их зерном и хмелем, что означало пожелание молодым счастья и богатства. Со всех сторон слышались поздравления и пожелания счастливой жизни и добра. Из церкви молодые ехали вместе, в одних санях, причем свадебный поезд возвращался другой дорогой, а не той, которой ехали на венчание.

Перед домом жениха сани останавливались. Молодые выходили и вставали на разостланную на снегу шубу. Тот, кто собирался главенствовать в доме, старался выскочить из саней первым.
Новобрачных встречали родители жениха. Они подносили молодым хлеб-соль, а жених с невестой откусывали от каравая. Считалось, что тот, кто откусит больший кусок, будет в доме хозяином. Осыпаемые хмелем и зерном, под песни, величавшие «молодого князя со княгинею», новобрачные проходили в дом, где их уже ждали собравшиеся гости. Жениха и невесту сажали под иконы, на разостланную на лавке шубу, приговаривая при этом: «Шуба тепла и мохната жить вам тепло и богато».

Застолье в доме у жениха называлось «большим столом». По правую сторону от невесты сидела сваха, по левую от жениха тысяцкий. Молодые наконец-то могли приняться за еду, но есть им полагалось из одной тарелки, а пить из одной рюмки, чтобы в семье не было разлада. Перед началом свадебного пира невеста одаривала родню жениха: свекру доставалась рубашка, свекрови — отрез на платье. Невеста вынимала из сундуков, которые приехали вслед за ней, вышитые полотенца и развешивала их по дому, чтобы все видели, какая она рукодельница.

Свадебный стол ломился от яств: одно блюдо сменялось другим, а вино текло рекой. Время от времени кто-нибудь из гостей выкрикивал: «Горько вино! Подсластить надо!» и молодые поднимались со своих мест целоваться. «Горько, ой горько!» кричали гости, заставляя молодых целоваться снова и снова.

Хотя основными персонажами на свадьбе оставались жених и невеста, нельзя было забывать и об остальных гостях. В определенный момент свадьбы начиналось величание женатых пар, приглашенных на торжество. Всем парам по очереди исполнялись величальные песни, после чего им подносили вина и говорили: «Просят вас, князь со княгинею, рюмкой винца да стаканчиком пивца: рюмочку примите, а молодых наделите», гости выпивали вино, а сами клали на поднос деньги для молодых. Это называлось «осеребрить невестино блюдо».

Ближе к вечеру разговоры становились более развязными, звучали шутки, которые вводили молодых в краску. Наконец поднималась сваха и уводила новобрачных за собой. Считалось, что в первую брачную ночь молодым нельзя спать в жилом помещении они ночевали в подклети, нижней части избы, часто использующейся в качестве кладовой.

Перед тем как уложить молодых спать, сваха проверяла их постель: считалось, что, если в первую брачную ночь подбросить в постель собачью и кошачью шерсть, жених и невеста будут жить как кошка с собакой. Молодых оставляли одних, а гости продолжали веселиться.

В конце застолья хозяйка выносила и ставила на стол неразрезанный пирог. Это означало, что гости уже засиделись и им пора возвращаться домой. «Полно, полно вам, ребята, чужо пиво пити», запевал кто-нибудь из гостей. «Не пора ли вам, ребята, свое заводити», подхватывали гости и начинали расходиться. Но свадьба на этом не заканчивалась.

Второй день начинался с того, что сваха и дружка шли поднимать молодых. Согласно старинным обычаям, сваха проверяла постель молодых, чтобы удостовериться, честная ли невеста. Если она оказывалась честной, то перед женихом во время трапезы ставили целую посуду, а если нет разбитую.

В этот день гостей угощали молодые. Невеста должна была испечь блины, чтобы показать, какая она хозяйка. Но развеселившиеся гости всячески мешали ей: прятали соль или квашонку, в которой разводили опару для блинов, затыкали трубу, чтобы весь дым шел в избу, били посуду и заставляли молодую собирать осколки, притаскивали в избу сена, чтобы невеста подмела пол. Второй день свадьбы становился настоящим испытанием для новоиспеченных супругов. В дом притаскивали толстенное бревно и тупую пилу и заставляли молодых пилить его. Приводили в избу лошадь и просили у жениха выкуп, иначе отказывались уводить ее обратно.

Во второй день снова устраивалось застолье, но оно уже не было таким пышным, как накануне. А для тех, кто разгулялся и не мог остановиться, был и третий день свадьбы. На третий день молодожены с родителями жениха и его близкими родственниками ездили к родителям невесты «на перепойки».

Стихало веселье, заканчивалось свадебное гулянье, а для молодых начиналась новая жизнь. И оттого, как прошла свадьба, по мнению наших предков, зависела судьба молодых людей, решивших связать себя узами брака.